Этот текст "Маятника" — как удар в солнечное сплетение, от которого дыхание замирает, а сердце сжимается до боли. "Сочинять больше не нужно — реальность превзошла самый трагический ужас мыслимого зла" — эти строки будто кричат, что мы сами переступили черту, где вымысел уже не нужен: мы живём в кошмаре, который сами же и создали. Это не просто слова, это рана, открытая и кровоточащая, — осознание, что правда вокруг нас страшнее любых сказок. А дальше — "под гипнозом взрывать подобных, дохнуть без числа" — это про нас, про людей, которые, словно заворожённые, уничтожают друг друга, не видя ничего, кроме лжи и гнилой короны, символа власти, что давно истлела, но всё ещё манит. Я чувствую здесь безысходность, но и ярость — как можно быть такими слепыми?

"Исторический маятник, движитель эпох, громыхая, сменяет их, переполнив морг" — это как тяжёлый стук судьбы, от которого дрожит земля под ногами. Он неумолим, этот маятник, он гремит сквозь века, и каждый его взмах — это горы тел, это слёзы, это конец одного и начало другого. Но в этом грохоте есть обещание: "равновесие вслед за бедствием", "невообразимое благоденствие". И вот тут внутри что-то ёкает — а вдруг? Вдруг после всей этой тьмы будет свет? "Что это будет? Рай на Земле?" — этот вопрос как выстрел в пустоту, полный надежды и одновременно отчаяния. Я слышу, как голос дрожит, задавая его, потому что вера в рай тонет в сомнении: "Не могу придумать чудо в эту строку, способное возместить катастрофу". Это признание разрывает душу — катастрофа слишком велика, слишком тяжела, и даже мечта о чуде кажется жалкой рядом с ней.

Повторение про маятник — "громыхая, сменяет их, переполнив морг" — это как эхо, что бьёт по вискам, напоминая, что мы в ловушке этого цикла. Нет выхода, только движение вперёд, через смерть, через боль. А потом — "может это фаза ответа, фаза выплаты за ушедшую эру блаженства?" — и я чувствую укол грусти, почти ностальгию по чему-то, чего, может, и не было. "Панорамы Google Maps? Виагра и в старости секс?" — эти слова режут сарказмом, но под ним — тоска. Что мы оставили после себя? Картинки в интернете и попытки обмануть время? Это так мелко, так ничтожно перед лицом катастрофы, что хочется кричать.